– Когда мы пакуем геркулес, мы обязательно воздух из пакета убираем, – говорит Лена Волкова.

– И взвешиваем аккуратно. На весы пакет ставим, чтобы ни один уголок не свешивался, чтобы все точно было, – добавляет Сергей Петриков и показывает на маленьких весах, как надо правильно ставить полукилограммовый пакетик с овсом.

Сергей и Елена одновременно и подопечные, и волонтеры фонда «Диакония». Они помогают с фасовкой круп для продовольственных наборов малоимущим и сейчас не без гордости рассказывают, что там – в фонде – им доверяют, потому что они «ответственные» и «надежные».

Важно ощущать себя нужными и полезными, без клейма «инвалид». Тем более, что за плечами пары целый ворох житейских невзгод.

Мы сидим у них на кухне и ребята рассказывают нам о своей жизни.

– Я жила сначала в детском доме в Дибунах (детдом для детей с особенностями развития в Курортном районе Петербурга), потом в школе-интернате №9, – говорит Лена.

Из раннего детства она помнит только пару не очень веселых историй, как она оказалась заперта в ванной, где прорвало трубу с кипятком, или как ей накладывали гипс на ногу, а она просила: «Только ножку не отрезайте». Гипс, скорее всего, был частью лечебных процедур.

У Лены ДЦП. Если не знать, то сейчас с первого взгляда этого можно и не понять, но правая кисть все же почти не работает. Зато одной левой Лена научилась делать почти все, что нужно.

– Маму я видела два раза, – вспоминает Лена, – Первый раз она еще ко мне в детдом приезжала, второй – в интернат, когда я школу заканчивала. Я ее назвала на «Вы», для меня же это чужой человек, которого я никогда не знала.

Да я даже не мечтала, что она снова меня заберет к себе. Один раз только она пригласила меня в гости. Я помню, что сидела у нее дома в углу и меня как будто что-то отталкивало от нее. Скорее, я хотела, чтобы меня удочерила мама одноклассницы, она ко мне очень хорошо относилась, добрая, ласковая, помогала. А родная мать в последнюю встречу предложила мне на выбор – либо я перебираюсь к ней, мы живем вместе и я отдаю ей свою пенсию по инвалидности, либо навсегда о ней забываю. Я выбрала второй вариант.

Еще у Лены где-то есть бабушка, отец, родные братья и сестры, а еще двоюродные и прочая родня. Но отношения с ними девушка не поддерживает, как и они не рвутся с ней общаться. Странность даже в том, что у Лены фамилия Волкова не мамы и не папы, а чья – непонятно.

По закону, выпускники детских домов имеют право на отдельное жилье. Сейчас им обычно выдают квартиры-студии или «однушки» в новостройках. Но девять лет назад, когда Лена официально стала взрослой, единственное, на что «разорилось» государство, была небольшая (около 16 квадратных метров) комната в коммуналке, как говорит Лена «в старом бараке за железной дорогой в Ручьях». Формально это Петербург, даже не самая его окраина, но район так себе – до метро далеко, с транспортом трудно, вокруг вперемешку то жилые дома, то промзоны.

– Меня на школьном «пазике» туда привезли воспитатели интерната. Вещей было не много, хотя мне и выдали перед отъездом чемодан, – отмечает Лена, – На прощание мне только и сказали: «Выживешь – хорошо, не выживешь – твои проблемы».

Сергей в отличие от Лены рос в семье, с родителями, братом. У него тоже инвалидность, как он говорит, по зрению. Лечением и диагнозами всегда занималась мама, а он сам считает себя здоровым обычным человеком. Стал постарше и решил, что будет работать, заведет семью и слезет с маминой шеи. Как решил – так все и получилось.

С Леной он познакомился восемь лет назад.

– Это так странно. Сейчас все говорят, что в интернете знакомиться нельзя, а я его увидела «ВКонтакте» у друзей, решила добавить. Дня три мы молчали. Потом стали переписываться, познакомились, встретились.

Через 1,5 месяца Сергей переехал к Лене, тогда еще в коммуналку. Там они встретили первый совместный новый год, вместе делали ремонт, завели кота Персика. Он и появившаяся позже кошка Масяня все время разговора крутятся у ног, то забираются на колени к хозяйке, то подходя к гостям.

Коммуналка была на три комнаты. Все раздали сиротам – трем девушкам, выпускницам интернатов. Одна из них свое жилье начала сдавать. Однажды квартирант спьяну напал на Лену, удалось отбиться.

Как они с Леной «выбивали» ей «однушку» – особая семейная история. В путаном рассказе много адресов, дат и имен. Помог решить проблему работодатель Сергея, у него были связи в Москве, там обратили внимание на несправедливость, потом было следствие в Петербурге, новые споры, но сейчас пара живет все-таки в отдельной квартире. Дом за КАДом, на самой окраине Петербурга. Несколько квартир в нем город выкупил под расселение льготников. На первом этаже установлен подъемник для колясочников. Лена знает, что рядом живут выпускники из того же интерната, что и она.

Лене 31 год, Сергею 32. Они восемь лет вместе и счастливы.

– Так выходит, что если что-то не получается у Сережи, это выходит у меня, а если не получается у меня – то он справляется, – говорит девушка.

Особенно хорошо у Сергея получается помогать Лене с прической. Самой ей трудно уложить длинные густые волосы. А Сергей собирает их в хвостики, плетет хитрые косы, укладывает шпильками.

Ребята долго показывают, что умеют – сложенные и вставленные в рамочки пазлы с котятами и щенками, картины, написанные по номерам, собранные из крошечных кристаллов иконы. Их можно продать на благотворительных ярмарках – небольшой, но доход. Лена шьет на машинке. Сергей тоже хвастается мягкими игрушками, которые он сделал сам – зеленый заяц, почти весь набор Смешариков, пасхальный цыплёнок.

Оба получают крохотные пенсии по инвалидности. Например, Сережина полностью равна квартплате за месяц. Еще оба работают. Лена не раз обжигалась, считает, что ее просто использовали, платили копейки и быстро увольняли. Последние два года оба сотрудничают с благотворительным фондом, Сергей также трудится помощником администратора в «Ассоциации ветеранов, инвалидов и пенсионеров», его работа – встречать посетителей, провожать новеньких в нужный кабинет, сейчас еще и измерять температуру, чтобы не проскользнул больной.

– Я помню, как к нам в интернат приезжали «шефы», волонтеры, то есть. Они нас развлекали, возили на экскурсии, помогали. Я решила, что теперь и я должна помогать, – так Лена объясняет, зачем ходит с Сергеем в фонд «Диакония», помогать по хозяйству.

Иногда паре поручают фасовать крупы, в другой раз выдавать продуктовые пайки нуждающимся или помогать им подбирать одежду.

– Нам тоже в «Диаконии» давали одежду, а во время карантина, когда мы вообще старались не выходить из дома, привозили продукты. Это очень помогает. Обычно мы покупаем еду в недорогих гипермаркетах, ищем скидки.

– Мы познакомились с ребятами не так давно. Наш офис располагался в Александро-Невской Лавре. Они приходили в соседний кабинет, к руководителю отдела по работе с инвалидами. А у меня оказались, когда нужны были волонтеры для фасовки круп. Нам привозили их в мешках по 50 килограмм, а нужно было упаковать в небольшие пакеты. Лена и Сергей сами вызвались помочь. Я наблюдала за их работой. Честно, удивилась, как у Лены, несмотря на ДЦП, все бойко и ловко выходило, - говорит соцработник фонда «Диакония» Ирина Юльева.

Это она принимает нуждающихся, работает с подопечными, ищет волонтеров и координирует их. Практически каждый день к Ирине приходят новые люди. Каждому необходимо уделить внимание, время, выслушать и придумать, чем помочь.

Были тревожные ситуации, когда было просто страшно оставаться наедине с посетителем, например, когда пришли пятеро бездомных, а рядом в помещениях не было ни души.

– Даже у нас был неприятный случай, когда старушка попросила выдать ей продуктовый паек, сказала, что уже с руководством все обсудила, а потом оказалось, что она и не предупредила никого о том, что идет за продуктами, – вспоминают Лена и Сергей с небольшой обидой, что их пытались обмануть.

Волонтеры бывают в «Диаконии» не каждый день. И их самих часто надо контролировать. Ирине Юльевой подчас не разорваться. Ей, конечно, нужен помощник. Он даже есть – удивительный человек Сергей, бывший учитель истории и директор школы, тоже из бывших подопечных фонда. Он и охранник, и полы помыть может, и новому посетителю рассказать, что и как.

Но из-за пандемии и экономических трудностей оплачивать его работу «Диаконии» стало очень трудно. И деньги небольшие – около 40 тысяч в месяц, чуть более 490 тысяч в год.